В канун Международного женского дня Лариса Голубкина поделилась секретом семейного счастья: «Гусар-девицей можешь быть только на экране, а дома будь любезна варить борщи и улыбаться мужу».
На «Гусарской балладе » я могла бы ехать всю жизнь, но меня интересует настоящее. Хочется узнать, сколько еще потяну. А раньше я смотрела на дам преклонного возраста и думала: «Ну зачем они выходят на сцену?».
– Деньги зарабатывают…
– Если ты не в шоу-бизнесе, платят мало. Но это только одна сторона медали. Другая – доказать себе и окружающим, что тебя рано списывать со счетов. Большинство актрис почему-то стремятся выглядеть моложе, играть молодух. Помню, одно время после «Гусарской баллады» мне перекрыли кислород и не давали играть. Оказалось, что пожилые актрисы еще давали дрозда, играя юных дев. Я не хотела повторять их ошибки – взяла и сыграла 106-летнюю даму.
– Вы, кстати, выглядите моложе своих лет…
– Никогда не делала подтяжек, не ставила над собой экспериментов. Зачем? Для 20-летних, которые будут смотреть на меня, снимавшуюся 55 лет назад? Да никогда! Помню, в свое время удивлялась звездам немого кино: «Господи, да кто это вообще?» Но, предложи мне сейчас играть гусара, согласилась бы не раздумывая, только в этот раз была бы хромая. Гусары мне походку испортили.
– На съемках вы получили травму?
– Некоторые трюки я исполняла сама. С балкона прыгала восемь раз. Ну вот и допрыгалась: на восьмой попытке подвернула голеностоп, порвала связки.
– Вам предлагали сыграть Наташу Ростову. Почему отказались?
– Я не отказывалась. Меня пригласили на пробу, а я не поехала. Решила, что по своему темпераменту абсолютно не гожусь на эту роль.
– На роль Шурочки пробовалось много актрис, а взяли вас. Судьба?
– А как же иначе, если моими конкурентками были Гурченко , Немоляева , Фрейндлих ? Вообще, сниматься в кино я не хотела: не чувствовала азарта, не относилась с придыханием. Но потом ощутила кайф и даже не поинтересовалась гонораром. Меня спрашивали: «Ты договор-то подписала?», а я ни сном ни духом! К полученному гонорару родители добавили денег, и я купила дачу. Непонятно зачем: я ее не любила, да и до сих пор все эти огороды не признаю.
– Гурченко легко уступила вам роль?
– Ну что вы! После этого она меня не выносила. Правда, позже мы с ней даже приятельствовали – делить уже было нечего. Помню, как-то Люся сказала: «Ты неплохая актриса и в жизни ничего».
– Так уж и нечего было делить? А роль Козы в фильме «Мама»?
– Было такое… Румынский режиссер утвердила меня не глядя, но Людмилочка устроила грандиозный скандал: «Всякие тут из театра будут приходить! В кино должны играть киноактеры!» В общем, настояла на своем. Только потом я поняла, что именно так и нужно. Тогда все роли – твои. Но на этом история не закончилась. Гурченко сломала ногу, и я зачем-то отправилась к ней в больницу. Пришла со словами: «У тебя вышел прекрасный бенефис. Мне очень понравился». И в ответ слышу: «А тебя, б…, кто спрашивает?» Занавес.
– Видимо, что такое зависть, вы знали не понаслышке…
– А почему, вы думаете, я из театра ни с кем не дружу? У меня была талия 56 сантиметров, а грудь 90, но сама я об этом не знала. Зато однокурсницы, пристально рассматривавшие мои костюмы, рассказали мне потом о моих параметрах… А однажды опоздала на спектакль. Я как раз только въехала в квартиру, в которой, кстати, живу до сих пор. Так вот, сплю, и вдруг стук в дверь – наш завтруппой: «Лариса Ивановна, твою мать, спектакль начинается». Выскочила из дома как ошпаренная, раздеваться начала еще на улице, в гримерке впрыгнула в костюм и на сцену вылетела в 11 минут первого, как в датском Королевском театре.
А в то время были популярны товарищеские суды. Меня вызвали, смотрю – собрались все как один. Слушала я их, слушала, а потом встала и, перекрестившись, сказала: «Спасибо тебе, Боженька, что проспала, зато теперь знаю, как вы ко мне относитесь. Вот вы, Михал Михалыч, готовы сожрать. А вам, товарищ дирижер, я что сделала? Вроде не фальшивлю, не позорю...» За смелость меня возненавидели еще больше. Так что дружу я только с теми, кто мне близок. Со своими одноклассницами, например.
– Я с удивлением обнаружила, что у вас небольшая фильмография.
– Это правда. Возможно, поэтому я и молода. Если вдруг вставал вопрос особых отношений с режиссером, не снималась. А ведь была юная девочка, представляете, как на меня смотрели? «С этим она не спит, с тем – не спит, а кто это вообще такая?» А я действительно как с неба свалилась – воспитана была по-другому, этих интриг, закулисных игр не понимала. Чем больше узнавала всю подноготную, тем сильнее закрывалась от людей. Однажды приглашает меня режиссер: «Я бы вас взял на роль, но, говорят, вы пьете…» Я и сейчас не пью, а тогда…
– И ни разу не возникало соблазна пойти на компромисс?
– Появлялись мыслишки, но я их гнала. Мне и поговорить-то было не с кем. Мама всегда хотела быть в курсе моих дел, но что я ей могла сказать: «Мне ролей не дают, а я ведь такая хорошая актриса»? А уж когда появился Андрюша (Андрей Миронов , муж актрисы. – Ред. ), вообще заткнулась, что я актриса, притом хорошая. Главным был он. Хотя женился он на мне только потому, что я известная актриса.
– Уж не хотите ли вы сказать, что он женился на вашей популярности?
– Ой, он очень любил известных теток, он сам рассказывал. Смешно, конечно… Но я точно знаю, что, если бы позволила себе открыть рот, наша семейная жизнь не сложилась бы. Дело в отношениях мужчины и женщины. Как только женщина начинает говорить, что она не лыком шита, – все! Так что приходилось выкручиваться: принимать гостей, содержать дом в чистоте и при этом ездить отрабатывать концерты.
– О ваших домашних приемах ходят легенды...
– К дню рождения Андрея всякий раз создавался сценарий. Тут уж я давала волю фантазии! Однажды в нашем распоряжении оказался целый бар, и Андрей вместе с другом Юрием Темиркановым превратились в барменов: встали за стойку и всем наливали. На входе, как и положено, стоял швейцар, роль которого взял на себя Александр Ширвиндт . Со списком в руках он требовал денег за вход со всех приглашенных. «Какие-то жадные у тебя гости! Мало заработали», – подвел вечером итог Ширвиндт.
– Немногие могли позволить себе такие праздники…
– Быт нас не очень волновал, да и запросов особых не было. Андрей всегда жил неплохо, родители – состоятельные люди, но опять же в силу того, что без устали работали на эстраде. Я тоже не знала, что такое дефицит: папа долго работал в Германии, много привозил.
– А машина – это не особые запросы по тем временам?
– За два года до смерти Андрей перенес тяжелую операцию. Однажды прихожу к нему в больницу и слышу: «Никто не может подарить мне «мерседес». Недолго думая пошла к министру торговли просить разрешения на покупку машины. Много ходила по разным инстанциям. С «мерседесом» так ничего и не получилось, зато разрешили купить BMW. Андрюша так радовался! У него вообще было особое отношение к автомобилям: холил их, лелеял.
Знаете, когда его не стало, многие женщины жутко обрадовались: «Посмотрим, как она одна проживет!» А что одна? Я и без него 13 лет как-то обходилась. Через месяц после смерти Андрюши поехала с театром на гастроли в Сочи. Там пошла к известной массажистке. Как ни приду, она всегда в приподнятом настроении. Я не выдержала и спросила, чему она радуется. «Да я недавно мужа похоронила!» Оказывается, муж много лет в деталях рассказывал ей, как и где ее похоронит. Но вышло по-иному. Невольно задумаешься, как странно иногда складывается судьба.
– Какие отношения были у вас со свекровью Марией Мироновой?
– Мы не жили с ней в одном доме, а вот на даче приходилось уживаться. Первое время она меня постоянно контролировала. Варю борщ, она встанет рядом и смотрит в кастрюлю. «Ну что вы смотрите? Я сюда не плевала!» – «Да? Ну ладно…» Нельзя на все реагировать, терпение очень важно. Спасибо маме, которая привила мне это качество. Сама она ангел в этом отношении: папа мой был военный, мастер спорта по стендовой стрельбе, охотник, да еще и преферансист! После войны время было тяжелое, так папа ночь играет, а наутро приходит домой с деньгами…
– Готовить вас научила мама?
– А вот нет! В 13 лет родители привезли меня в Германию, где я проучилась два года, а потом одну отправили в Москву. Я сразу научилась всему: готовить, жарить, парить. А еще успевала на биофаке заниматься, потом в дирижерско-хоровое училище поступила, при этом не пила, не хулиганила. Боялась отца даже на расстоянии. Папа меня никогда не хвалил. Может, это и правильно: не позволяет расслабиться. Я похоронила его в нашем родовом имении, можно сказать. До революции наша семья была достаточно зажиточной: между Москвой и Рязанью тянулись «сады и огороды Голубкиных». До сих пор, кстати, сохранился Голубкин лес.
– Недавно вы позволили телепрограмме сделать в своей квартире ремонт. Результат порадовал?
– Дареному коню в зубы не смотрят! Мне хотелось, чтобы сломали стену, обновили, вдохнули жизнь в эту квартиру. Но ребята подошли легкомысленно, наняли халтурщиков. Я, когда приехала, решила, что в мечеть попала… Со времен Андрюши я ничего в квартире не меняла, только потолок выровняла и пол отциклевала. У меня в доме хорошо и уютно, а с миллионерами я соревноваться не хочу.
Беседовала Анна Абакумова
Лариса Голубкина поведала, как нелегко складывалась семейная жизнь с Андреем Мироновым и каким было совместное счастье.
28 лет назад - 16 августа 1987 года - умер от инсульта 46-летний актер Андрей Миронов. Фильмы с его участием «Бриллиантовая рука», «12 стульев», «Трое в лодке, не считая собаки» и многие другие зрители помнят и сегодня. Женщины его обожали, однако Андрей Миронов, несмотря на все свои похождения, долгие годы был увлечен актрисой Ларисой Голубкиной. Он ухаживал за ней 11 лет, несколько раз делал предложения, но заветное «да» услышал с четвертой попытки. Лариса Голубкина в интервью рассказала о том, почему 28 лет после смерти любимого она не пускает мужчин в свою жизнь, как относится к множеству новоявленных любовниц народного артиста России и как ей пришлось стать покорной женой, чтобы не упустить советского секс-символа...
С Андреем Мироновым Ларису Голубкину познакомила ее подруга, актриса, звезда фильма «Джентльмены удачи» Наталья Фатеева. В то время еще малоизвестный актер был безумно влюблен в нее. И когда Наталье он изрядно надоел, она пришла к выводу, что Андрей очень даже подойдет Ларисе Ивановне. Она так и сказала: «Это - твое» - и в декабре 1963 года на свой день рождения представила их друг другу.
Мы тогда еще детьми были - 22 года. Я к тому времени снялась в фильме «Гусарская баллада», за полгода картину просмотрели 49 миллионов зрителей, многие меня воспринимали как невероятную знаменитость, - вспоминает 75-летняя народная артистка РФ. - Он тогда был веселым, смешным мальчишкой, который танцевал мазурку на улице.
В тот вечер Андрей Александрович пошел провожать новую знакомую. Тогда же он и танцевал перед Голубкиной мазурку, но та в ответ лишь учтиво хохотнула. Вкоре он сделал ей предложение, но она всерьез слова Миронова не приняла, ответила ему отказом. Как признается Лариса Ивановна, о замужестве она и не думала.
Соглашаться на сожительство тогда было не принято. Жить в гражданском браке считалось оскорбительным, а если выходить замуж, как я тогда представляла себе, то сразу надо рожать. Я недавно снялась в фильме, много ездила за границу, боялась стать невостребованной, уйдя в декрет.
Миронов и Голубкина долгие годы оставались друзьями. В жизни Андрея Александровича появлялись новые женщины. И вот однажды он влюбился в актрису Екатерину Градову. И в 1971 году они узаконили свои отношения. В этом браке у Миронова родилась дочь - Мария Миронова.
Не оставалась одна и Лариса Голубкина. Со своим гражданским мужем, сценаристом Николаем Щербинским-Арсеньевым, они стали жить вместе еще в 1969 году. Плодом их любви стала дочь - Мария. Ей Голубкина дала свою фамилию. Однако и сегодня у многих встает вопрос: «Кто же на самом деле является отцом Марии Голубкиной?» Официально - Щербинский-Арсеньев. Однако три года назад гражданский муж Голубкиной в одном из своих интервью заявил, что настоящий отец Марии - бывший директор «Мосфильма» Владимир Досталь. С ним у актрисы был краткосрочный брак.
Сама Мария Голубкина большую часть жизни была уверена в том, что Андрей Александрович и есть ее настоящий папа. Правду ей открыли журналисты. Лариса Ивановна на эту тему говорит неохотно. Актриса сказала лишь, что это дочь Андрея Александровича и нечего тут перемалывать. Маша Миронова и Маша Голубкина, будучи детьми, никак друг с другом не взаимодействовали. По словам Ларисы Ивановны, Андрей Александрович не был против их общения. У него просто не хватало времени на них:
Мне кажется, что есть какой-то заданный ритм в жизни каждого человека. У Андрея был совершенно безумный ритм. И очень хорошо, что мы ему там не мешали. Он успел очень многое сделать. Вот смотрите, после его смерти прошло 28 лет, а мы до сих пор про него говорим с вами. Он незабываем.
«Каждая считала, что именно она достойна Миронова» / Личный архив
Как бы там ни было, брак Миронова и Градовой распался, у Ларисы Ивановны личная ситуация была аналогичной. По словам актрисы, семью Миронова она не разрушала. К ней он пришел, уже будучи свободным мужчиной:
Они жили-то всего ничего - года два, не из-за меня же они развелись. Андрей уже жил у родителей, когда мы сошлись, так что я не входила в их дом ледоколом.
Отношения с родителями Миронова у Ларисы Ивановны всегда были хорошими, знакомым они ее представляли: «Это наша Лариска!» Но все же отец Андрея Миронова, актер Александр Семенович Менакер, узнав о романе, пришел к его возлюбленной, чтобы предупредить о сложном характере сына.
Я тогда спросила Александра Семеновича: «Это ваша политика, чтобы отвадить его от меня? Может, для вас он тяжелый, а для меня легкий».
В 1977 году Миронов и Голубкина расписались в одном из московских загсов. Никакого особого торжества по этому случаю молодые не устраивали. У невесты не было даже белого платья. Это было решение самой Ларисы Ивановны. Несмотря на то, что с доводами свекра она не согласилась, потом не раз убеждалась, что у мужа характер непростой. В быту ей приходилось подстраиваться под его правила. Андрей Александрович был крайне педантичен в отношении порядка и очень любил гостей. Миронова называли душой компании, а вот его супругу это тяготило - она предпочитала тишину.
Каждые выходные наш дом был полон гостей, я принимала их, кормила, а могла ведь и по-другому себя вести - скандалить, например. Не делала этого, потому что знала, что Андрей тогда просто уйдет от меня, а все женщины в его окружении только об этом и мечтали. Каждая считала, что именно она достойна Миронова, а не какая-то там Голубкина.
Советуюсь я только с собой. На первый взгляд кажется, что я открытая, на самом деле не так: свое глубокое, сокровенное никогда никому не скажу. Врач может помочь: перевязать ногу, сделать укол сердечный, заглянуть тебе в желудок, а твою душевную боль никто понять не в состоянии, иногда даже ты сам.
Мария Голубкина, ее дочь Настя и Маша Миронова /
- Вы и с Андреем Александровичем не делились личным?
Мы так глубоко друг друга не терроризировали, может, поэтому у нас и были отношения довольно не скандальные. У обоих уже был опыт за плечами, смотрели на все трезвыми глазами.
Будучи в браке с Голубкиной, Миронов оставался привлекательным для многих женщин. И слава донжуана, в особенности после смерти, его настигла. То одна, то другая актриса рассказывала о своих отношениях с ним. Лариса Ивановна сама однажды поведала о том, как ее муж был увлечен молодой Еленой Прокловой.
Он был милый славный человек, любил женщин, как и все мужики. Все, кто сейчас жив, прикидываются святошами, хотя могли дать фору Андрею Александровичу. При мне он не демонстрировал влюбленности в других. Он рассказывал про каких-то своих женщин, которые у него были до меня, ему нравилась моя реакция - я смеялась.
- Лариса Ивановна, но вы красивая женщина. У вас ведь тоже были поклонники. Миронов не ревновал?
Сейчас мне многие говорят, что я красива, но тогда я не знала этого. То, что кокетливая - знаю. Конечно, он ревновал, порой говорил мне: «Только попробуй взглянуть на кого-нибудь!» Однажды, я помню, мы из Таганрога летели, с нами в самолете оказался красивый молодой человек - зам. директора военного завода таганрогского. Андрюша понял, что этот человек на меня глаз положил. Тогда муж включил все свое обаяние и предложил военному выпить. После рюмочки-другой они и подружились. Когда прилетели в Москву, то сразу же пригласил его к нам домой. Уже у нас дома они продолжили выпивать, в конечном счете военный стукнул по столу и сказал, глядя Андрею в глаза: «А все равно я ее люблю», но в этой ситуации супруг смог сгладить острые углы. С тех пор каждый раз, когда он звонил или приезжал, подарки привозил только Андрею, а не мне.
Андрей Александрович и Лариса Ивановна прожили вместе 10 лет. Жизнь Миронова оборвалась в Риге во время спектакля «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Не доиграв последнюю сцену, он потерял сознание. Его доставили в нейрохирургическое отделение местной больницы, но спасти актера не удалось. Специалисты диагностировали обширное кровоизлияние в мозг.
Лариса Ивановна не считает, что ее муж был против общения своей дочери с дочерью Голубкиной / Валерий Плотников
У Андрея была врожденная аневризма (выпячивание стенки артерии. - Авт.) сосудов головного мозга. Если бы трагедия произошла в Америке, а не в Риге, его скорее всего успели бы прооперировать, - уверена Лариса Ивановна.
Похоронили артиста в Москве 20 августа 1987 года. На следующий день после похорон Лариса Ивановна решила навестить могилу мужа и побыть с ним наедине. Но там уже была девушка - его верная поклонница Марта.
Девчонка лет 16 или 17 лежала, обняв холмик. Мы с ней познакомились, и, как оказалось, она с 13 лет на спектакли с участием Андрея ходила. Марта умерла через год после смерти Андрея, она страдала врожденным пороком сердца. А девушка ведь к свадьбе готовилась со своим молодым человеком. У нее и платье уже готово было. Такая любовь к артисту - это, наверное, болезнь...
После смерти Андрея Миронова Лариса Голубкина так и не вышла больше замуж. Как она сама признается, это не был какой-то ее осознанный выбор.
Моя жизнь продолжается, после смерти Андрея она не остановилась.
После похорон Андрея Миронова многие обвиняли Голубкину в том, что она не плачет и не падает в обморок от горя. Однако время показывает, что именно она остается верной хранительницей их очага. Как и прежде, живет в двухкомнатной квартире, в которой они когда-то были счастливы с Андреем Александровичем. После смерти народного артиста России Лариса Ивановна вот уже 28 лет одна. Как призналась нам актриса, предложения о замужестве ей не поступают.
Мне порой очень хочется найти человека, который ухаживал бы за мной, заботился, поддерживал меня, но в этом возрасте я не вижу смысла выходить замуж. Одинокой я себя не чувствую, спасают дочка и любимые внуки.
Лариса Ивановна, вы ведь сошлись не юнцами в общем-то…
Нет, встретились мы как раз юнцами - в 22 года. А сошлись много лет позже, когда кое-что уже хлебнули: и он хлебнул, и я. Мы вообще оба бежали по жизни как сумасшедшие. Как от чумы люди бегут. И встретились вот на этой пробежке...
- Правда, что Миронов вас долго добивался, а вы ему отказывали?
Я не возьму на себя смелость говорить, что Андрей, дескать, бедный, меня добивался, а я снисходительно на него посматривала. Это все неправда. Правда то, что он мне сделал предложение, когда мы были еще совсем молодые. У меня была квартира однокомнатная, и у него уже к тому времени. В те-то годы! Можете себе представить?! Он мне говорит: «У тебя квартира, у меня квартира. Давай поженимся». Помню, первый раз он меня в гости пригласил... (Лариса Ивановна рассмеялась. ) Прихожу к нему, звоню в дверь. Открывает Андрей Александрович: в халате черно-сером, воротник шалькой, - знаете, барин такой. Я ему говорю: «Извини, Андрюш, я к тебе не пойду, ты в халате. Смокинг надень, тогда войду. Я пойду погуляю, через несколько минут вернусь - чтобы был одет». Прихожу, смотрю - стоит в смокинге с бабочкой: «Так тебя устраивает?» Ой, это было так смешно!
«ОН МНЕ РАССКАЗЫВАЛ О СВОИХ ЛЮБОВНИЦАХ»
- Почему же он так настырно делал вам предложения?
Не скажу, что безумно в меня влюбился, как сумасшедший. Нет, конечно, - он меня абсолютно не знал, причем ни с какой стороны. Но я ему нравилась. Потом, я известная артистка. А Андрюша жуть как любил известных артисток, вы себе не представляете. Меня же с ним познакомила другая очень известная артистка - Наталья Фатеева: «Я знаю, кто твой мужчина». Это же с ее легкой руки мы узнали друг друга.
- Известно, что он и в Фатееву был влюблен?
Да, но она очень быстренько отшила его в мою сторону. И Андрей моментально перестроился. Все-таки я тоже была известная артистка, а его «Бриллиантовая рука» только в 69-м вышла. Сколько раз он мне говорил: «Лариска, сЕмью (именно с ударением на первый слог) надо делать». А однажды сказал: «Боже мой, Лариса, пора заканчивать все поиски, глупые эксперименты. Нам надо быть вместе». «Андрюш, - говорю, - ведь мы же не любим друг друга». Он мне ответил: «Ларис, мы полюбим потом». И знаете, ведь он был прав. Молодые же обычно как оголтелые женятся в раннем возрасте: гормоны играют, страсть кипит. А жизнь семейная - не игра гормонов, это некий творческий процесс.
- Кстати, насчет хорошеньких актрис. Как вы отнеслись к той книжке знаменитой?..
А я ее не читала и даже не хочу на эту тему разговаривать. Это бессмысленные беседы. Даже, я бы сказала, унизительные. Грязь! (Речь о скандальной книге актрисы Татьяны Егоровой, в которой та описала свой роман с Мироновым. - Ред .)
- Вы не читали, зато читали многие другие и могли об этом говорить за вашей спиной.
Пусть говорят что угодно… Во-первых, это очень низко - написать такую книжку сразу после смерти Марии Владимировны. Написала бы она при ней, при Андрюше, - так нет, все сделала по-тихому. Ну мелко, глупо, бессмысленно! Во-вторых, у людей есть право на существование - она таким образом существует.
Да ладно бы только Егорова. Сейчас читаешь интервью с актрисами того поколения - едва ли не все были любовницами или Высоцкого, или Миронова.
Ну, это им так нравится - что я-то могу сделать? Потом они не впрямую говорят - намекают. И далеко не всем стоит верить. Про каких-то любовниц Андрюшиных я знала очень хорошо - он сам мне рассказывал, кто действительно у него был. Я говорила: «Андрюш, что ты мне рассказываешь - вот тебе бумажка, пиши». Смотрит так озорно: «А мне твоя реакция нравится». - «Ну, меня раздражает, зачем тебе это надо?» - «Нет, ты должна знать»... А вот эти все вякалки сейчас - это все бред. Ну посмотрел, ну ущипнул…
- Я вспоминаю: Проклова, Яковлева…
О Прокловой он мечтал. Но не удалось - там перехватил художник один... Причем Андрюша так очаровательно готовился к той поездке (на съемку фильма «Будьте моим мужем». - Ред .). Это было что-то! Я же сразу все поняла. Покупал себе брюки, какие-то рубашки. «Ах, тебе на съемку, в Сочи! Ну конечно». И Андрей хохотал, понимая, что я догадываюсь. А через несколько дней он почему-то вдруг вызывает меня. Я приехала и увидела - «непрохонже»! Ну не получилось. Он уж, видимо, размечтался, она там другого себе нашла - так Андрей меня вызвал как спасительницу. Ей-то он не мог ничего сказать, вот и срывался на мне. И я, вот смех-то, его пожалела. Даже обиделась за Андрюшу. Проклова как-то рассказывала о том эпизоде, говорит: ну, он какой-то был увалень такой… Думаю: елки-палки, чего ж она такое говорит? А он пытался, да у него это была целая история… Ну понимаете, какая штука: мужчину не исправить в этом смысле никак.
- Но если Миронов рассказывал, значит, знал, что воспримете адекватно и ничего за этим не последует.
Конечно!
- Как же научились не обращать на это внимания?
Почему не обращала? У меня реакция была жуткая! Вот нравилось ему, когда я ревновала. Но что это вообще обсуждать… Это же естественно, что у мужчин может быть не одна женщина. У нас в мозгах сидит: я одна и лучше меня нет, а все остальные - паршивые девки. А у мужчин по-другому. Вот он увидел: какая-то пошла, двигается. Ее надо поймать, и все. Охотничий инстинкт: поймал, прикусил и до свидания.
«В ТОТ ДЕНЬ БЫЛИ СИЛЬНЫЕ МАГНИТНЫЕ БУРИ»
- Такой живой во всех смыслах человек, а вспоминаю последние роли Миронова - все грустнее и грустнее…
Да. Но самая «черная» работа, мне кажется, по части грусти - это то, что они с Чурсиной сделали - фильм-спектакль «Белые розы, розовые слоны». Он смотрит и говорит прямо в кадр: «Куда уходят все люди?» И у него там такое изможденное лицо, усталое. Просто готовое к смерти. Причем это снимали в мае, а апрель-май для него были самые тяжелые месяцы. Видимо, в это время у Андрюши сильно работала его аневризма, от которой он умер, быстро бежала кровь, и бывало, он заговаривался. Тогда ведь не понимали, в чем дело. Думали: ну, в компании сидел - выпил, наверное. А он мог совершенно посторонней женщине сказать такое, чего никогда в жизни себе бы не позволил. Я говорю: «Андрюш, а что ты Леночке сказал?» Он: «Как! Я ей такое сказал?!» То есть это было как наваждение. А теперь я понимаю: у нас же у всех в голове есть хранилище, что-то мы там тайно храним: мечты свои, злобу свою, радость - все что угодно. И потайные мысли свои не выдаем. А когда с бешеной скоростью несется кровь, из этого ящика вылетает все и ты можешь такое завернуть!..
- И какие у него фразы вылетали?
Грубоватые. То, чего в принципе от него невозможно было услышать. И даже в адрес мамы, как я помню, - слава богу, она не слышала. Это было как раз в апреле, мы приехали в город Жданов, и в ответ на какую-то случайно брошенную фразу он сказал: «Да пошла ты!..»
- Тогда, наверное, и лечением особо некогда было заниматься?
А тогда и лечить это не могли. У нас не делали этих снимков, этих операций. И, оказывается, при такой аневризме Андрюше нельзя было быть артистом. Потому что у артиста на сцене, по себе знаю, резко повышается давление. А у него и так оно было повышенное.
- А на сцене Миронов мог заговариваться?
На сцене - нет. Но! У него в день смерти сильно заболела голова. Он в этот день еще два часа играл в теннис на солнце. Может, если бы пару дней еще потянул - полежал бы, отдохнул, не играл бы в теннис - все и угомонилось бы. А так… Было сильное солнце, пекло очень; помню, все приставала к нему: почему он без шапки? Андрюша еще красный был как помидор. Лицо красное… Вообще в этот день очень сильные магнитные бури были. Я не могу понять, что это такое было, просто помню: мы ждали, когда Андрюша подъедет к нашей гостинице, заберет Шуру Ширвиндта и они поедут на спектакль. И вдруг… уснули. Я, Маша, моя приятельница, ее сын - все уснули мертвым сном. Я в жизни никогда так не спала, вообще сплю неглубоко, только со снотворным засыпаю. А в этот день - в день смерти Андрюши - мы до восьми часов спали все, просто как убитые. Причем, когда проснулась, я пошла в стенку - вот такая неосознанность была, понимаете? Я думаю, что очень сильные магнитные бури были...
- Вообще события того дня часто в голове всплывают?
Да нет, вот сейчас с вами разговариваем - вспоминаю. А вообще за эти 25 лет я уже как-то перешла в то состояние, когда человека нет, но ощущение его присутствия все равно существует. Всегда, постоянно. И я поняла, отчего это. Оттого, что ты находишься с его существованием. Вот говорят: человек будет жить, пока мы его помним...
Лариса Ивановна, 25 лет прошло. А рассказываете вы о Миронове, будто бы все было вчера. Это по-прежнему ваша нынешняя жизнь?
Вообще я вам хочу сказать такую вещь. Как-то лет пять назад я поехала в Швейцарию с одной своей приятельницей. Однажды вечером, когда уже вернулись с гор, со всяких бассейнов, мы купили какое-то очень хорошее швейцарское вино, зажгли свечи, пили, беседовали. Время от времени как-то невольно в связи с чем-то у меня возникала тема Андрюши. Причем, как мне казалось, совсем ненавязчиво, не заполняя атмосферу. И вдруг она мне говорит: «Ларис, а сколько лет назад Андрюша умер?» А уже прошло, наверное, лет двадцать. «А чего ты все время про него говоришь?» - спрашивает. Я в ужасе была. Мне стало до того неудобно: «Что значит, все время? Не все время - я так, к слову…» И потом я поставила себя на ее место, а она мне все время рассказывала про свой диабет, что у нее повышается сахар. Причем с утра до ночи. И знаете, тогда я себя одернула - думаю: все, не буду занимать ее этими разговорами… Понимаете, какая штука? Вот вы мне сейчас сказали: как будто вчера. А я как раз вчера на одном мероприятии увидела: Шура Ширвиндт идет, Захаров... И какие-то они старые. А мне действительно кажется, что это было вчера, какая-то свежесть восприятия до сих пор существует. Хорошо бы, эта свежесть еще присутствовала какое-то время. Чтобы не было маразма. Чтобы маразм не крепчал... А то, что я говорю про Андрюшу, - так это потому, что мы сейчас с вами об этом разговариваем. А если так... То можно вообще больше ничем не заниматься, а только говорить про Андрюшу. Все 25 лет...
Фото FOTOBANK.COM, PHOTOXPRESS, ИТАР-ТАСС, РИА "НОВОСТИ", FOTOLIA, Г. Усоева
Лариса Голубкина: «Знаете, есть люди, которые любят вспоминать школьные годы. Я не ностальгирую по школе – я вспоминаю «Гусарскую балладу»
Интерес к Ларисе Голубкиной не утихает со времён триумфа «Гусарской баллады», когда совсем юная актриса ворвалась в советский кинематограф на лихом коне, в гусарском мундире с саблей наперевес. Роль корнета Азарова в комедии Эльдара Рязанова принесла ей славу, любовь зрителей и толпы поклонников. Следом – служба в Театре Советской армии, новые роли и снова успех. Плюс 13-летний брак с народным любимцем Андреем Мироновым, который влюбляться влюблялся, романы крутил со многими красавицами, а руку, сердце и последние годы жизни отдал именно ей. Плюс дочь Маша, которая давным-давно сама популярная артистка… Согласитесь, это всегда любопытно!
Но нынче Лариса Ивановна живёт уединённо: репетиции, спектакли, гастроли, дом. Как многозначительно сказала она по телефону, «последние мужчины, переступившие порог её дома, – строители, которые несколько лет назад делали ремонт». В кино не снимается лет двадцать. Не хочет – неинтересно. Интервью даёт – исключительно по поводу премьер в театре, а их пока не предвидится. («День рождения в марте – это не повод, не круглая же дата!») И строго никаких откровений – свой внутренний мир и прошлое она охраняет как зеницу ока. «В интригах никогда не участвовала, сама себя режиссёрам не предлагала и не предлагаю. Я – кошка, которая гуляет сама по себе» – ещё одна цитата из телефонной беседы. Тем не менее актриса согласилась на откровенный разговор. И добавила несколько весьма неожиданных штрихов к своему, казалось бы, знакомому портрету.
Лариса Голубкина и Георгий Бурков (съёмки киноэпопеи «Освобождение», апрель 1968)
С ТРЁХ ЛЕТ Я ПЕЛА
– Лариса Ивановна, это правда, что в Театре Российской армии у вас звание – полковник?
– Придумываете… В нашем театре у актёров нет воинских званий.
– Значит, нет ни парадных мундиров, ни памятного табельного оружия?
– Если бы было, я бы давно всех перестреляла! (Хохочет.) Я бы выходила с пистолетом, как в «Оптимистической трагедии», и говорила: «Так не доставайся же ты никому!»
– Неожиданное начало… Готовясь к интервью, я нашёл информацию: якобы известный художник Маковский рисовал портрет вашей бабушки Агафьи – выбрав её как типаж исконно русской красавицы. Это так?
– Он, может, и рисовал – я не видела этого рисунка. Знаю только, что в молодости бабушка Агафья действительно славилась своей красотой. У неё был нос с горбинкой, глаза миндалевидные, голубые. «Типаж исконно русской красавицы»? Но подождите! Может, в нашем роду были какие-нибудь турки – кто знает?! В нашей семье все родственные связи были разрушены войной. Кто-то погиб, других жизнь разбросала по свету. Я и бабушку-то видела всего два-три раза… Мне известно, что предки жили в Зарайске Рязанской губернии, где были огороды и сады Голубкиных. Между прочим, там до сих пор есть лес Голубкиных – он так и называется – Голубкин лес. Знаю, что Анна Семёновна Голубкина, скульптор знаменитый мирового значения – папина двоюродная тётка. Но сказать, что я внешне на кого-то конкретно из родни похожа или кто-то на меня сильно повлиял, не могу.
Вот иногда себя спрашиваю: кто из взрослых на меня произвёл впечатление в детстве? У кого я чему научилась? Конечно, большущую роль в моей жизни сыграла и сильно на меня повлияла мама. Ведь упёртостью и упрямством я в отца. Я очень упёртая! И могла бы стать как он – вообще не могла бы ни с чем соглашаться. Но маме каким-то образом удалось смягчить мой характер, самортизировать. Думаю, вот эта упёртость папина передалась и Маше моей. Она тоже ого-го!
– Вы считаете, это не очень хорошая черта?
– Для женщины в упрямстве ничего хорошего нет. Я считаю, что девочку, будущую женщину надо воспитывать женственной, мягкой. Я бы даже сказала послушной – мудро послушной. Сейчас очень мы отпустили женщин в полёт и таким образом много семей разваливаются. Оказывается, сейчас женщины начинают узнавать, что им изменяют. А раньше этого не было? Было всегда! Было и будет, наверное. Если мальчиков воспитывали с мечом в руке, то девочек – у очага с вышиванием…
– Интересно, какая вы были в детстве?
– Мне очень нравится моё детство, которое прошло в Лефортове в Москве. Я там родилась, выросла. Кстати, Лефортовский парк мне до сих пор снится… Какая? Сколько себя помню, я была сама по себе. Притом что всегда очень активная была и якобы общительная, но своими «тайнами» и детскими секретами я не делилась ни с кем.
– Юная Лариса Голубкина была романтическая натура?
– Думаю, да. Знаете, как меня называли родственники в Калужской губернии, куда мы часто ездили всей семьёй? «Московичка, в попе спичка». (Смеётся.) Я вся была такая шустрая… в платьицах, с бантиком… «Приехала московичка…» С трёх лет я пела. Когда приходили гости, на бис исполняла весь репертуар Клавдии Шульженко и все военные песни, которые слышала по радио. И я уже тогда понимала, что во мне что-то есть особенное, потому что взрослые, чтобы послушать, как я пою, были готовы терпеть мои капризы.
– А как вас воспитывали? В «ежовых рукавицах»?
– Да нет… Сначала папа на войне был, а когда вернулся, мы уехали в Германию. Но из десяти лет, которые мои родители там провели, я жила только два года с ними. В гарнизоне, где служил отец, не было школы, поэтому я вернулась и все старшие классы жила в Москве самостоятельно. А знаете, что самое поразительное? Казалось бы, меня одну оставили. Делай что хочешь! Но у меня не было никакой смуты в голове. В девятом классе я поступила в дирижёрско-хоровое училище, позже стала ходить на лекции на биологический факультет МГУ. И никакие глупости мне даже не приходили в голову… То есть, видимо, что-то они заложили в меня вот так крепко. Ни шагу назад, ни вправо, ни влево. Расстрел! Причём я сама понимала, что мне не нужно.
Приведу такой факт. Когда родители вернулись в Москву, я уже снялась в «Гусарской балладе», толпы поклонников ходили за мной по пятам. Но мама с папой мне говорили: «Подумаешь, актриса! В двадцать два ноль-ноль – домой как штык». И я старалась – как штык. Помню, у нас на восьмом этаже было большое окно в коридоре, и мама меня там поджидала. Иду и думаю: «О-о! 15 минут одиннадцатого, а она уже стоит, ждёт». Время другое совсем было! Вот эти нынешние разговоры про секс-шмекс, пиво, всякие энерджайзеры на каждом углу… Сейчас идёшь по улице и – сплошное курение. И кто курит? Женщины! В наше время курили женщины, которые приходили из тюрем и лагерей. В нашем доме жила тётка, мамина сестра двоюродная, которая, отбывая за что-то срок, строила университет на Ленинских горах. Вот она «Беломорканал» курила – одна была на весь наш коридор курящая.
– Вы жили в коммуналке?
– Наш дом был построен в 1930-е годы по принципу американской гостиницы. В двухкомнатной квартире жили две семьи: в большой комнате мы и в маленькой соседка. Конечно, дом был просто роскошный – восьмиэтажный, с большим лифтом из красного дерева. В громадную парадную входишь, поднимаешься по лесенке – там огромное зеркало, а рядом слева сидел швейцар. Там же была парикмахерская, а внизу – прачечная… Я всё время наш дом вспоминаю. Так жалко, что его сломали. Рядом стоял дом военных переводчиков, и можете себе представить, сколько девочек из нашего дома повыходили замуж за этих парней.
1965 г.
ВПЕРВЫЕ ПОЦЕЛОВАЛАСЬ – В 19 ЛЕТ
– Ваш папа был кадровый военный, мама – классная закройщица…
– Я её даже потом называла «Юдашкин в юбке». Она своими руками творила чудеса. А папа вообще много чего умел делать здорово. Например, в преферанс играл как бог. Друзья ему говорили: «Голубкин, дай хоть раз выиграть!» Ещё он был мастер спорта и чемпион ЦСКА по стендовой стрельбе. И охотник был невероятный, заядлый. Мы жили очень небогато – голь переголь. Пальто нет, ничего у нас нет, зато у нас есть четыре дорогущих коллекционных ружья. Вот, понимаете, папа был шикарный – обаятельный, артистичный. Тётки в него влюблялись! Он играл на инструментах, пел под гитару, классно делал степ. И всё ему давалось очень легко, как бы между прочим. Поэтому, когда я вдруг вякнула, что хочу быть артисткой, папина реакция была абсолютно негативной: мол, ну что это за профессия, мы же на раз степ делаем. Захотим – сделаем, захотим – не сделаем. Но это же не профессия!
– Разве родители не видели, что у дочери способности к музыке?
– Видели. Ну и что! Это, как они считали, само собой. Красивые ноги, хорошая фигура, стать, музыкальность должны быть у человека – вот так отец считал. Но это не должно быть возведено в ранг профессии. Поэтому я три раза в неделю исправно ходила на биофак на Моховой, «заметая следы». Это тактический ход был для родителей. У меня же ещё хоровое училище было…
– У кого-то мальчики в голове, а у вас – арии из опер?
– Нет, я не могла так разделить. Что же вы думаете, мне мальчики не нравились? Нравились. И арии из опер мне тоже нравились. Но мальчиков я побаивалась. Потому что, видимо, мама провела хорошую подпольную работу. Накапала мне в мозги, что это такие «очень опасные элементы» и с ними надо быть очень осторожной – на всякий пожарный случай. В первом классе мы учились раздельно. Вдруг пришли мальчики… Мне это было интересно! Они были постарше нас на год-два, такие… бандиты, знаете?! По два-три года в одном классе сидели. Очень смешно один парень сказал: «Если кто-нибудь Ларису тронет, будет иметь дело со мной!» До сих пор храню маленькую статуэточку – Минин и Пожарский – из белого фарфора, которую мне Володя Талалай и Кручев Толя в девятом классе подарили. Ещё был Валера Скрипников, с которым мы пели вместе. К сожалению, его брат убил лет пять тому назад… Это первые мальчики, перешагнувшие порог моего дома. Родители были за границей, а я свой день рождения устраивала. Наготовила, накупила всего: и икра была на столе, и осетрина по пять рублей за килограмм, и салат из крабов… В кондитерском магазине на улице Горького купила огромный торт шоколадный с зайцем. Родители мне присылали много денег. Верили в меня!
– За вами вообще никто не присматривал?
– Иногда приходила мамина приятельница Вера Николаевна, и, видимо, это была «слежка»: не опустилась ли девушка, не дошла ли до какой-нибудь ручки. И, если что, – доносила сразу. Был случай, я уже первый курс театрального закончила, но ещё не снялась, и за мной ухаживал очень симпатичный мужичок, который был постарше лет на восемь. Мы даже не целовались – можете себе представить? Никто не поверит! Мы общались, он меня возил на своём модном мотоцикле «Ява», и, конечно, у него были какие-то планы на меня наверняка. Но они не осуществились по причине того, что нас увидели вместе, и немедленно был выслан донос в Германскую демократическую республику, что, мол, «беда – Лариса пропала». Мама тут же приехала! Они с Верой Николаевной посадили меня около пианино на таком крутящемся стуле – как на суде…
– И какие меры были приняты?
– Мама-то всё равно меня любила, она была мягким человеком. Но меня осудили и выслали за сто километров – в Ступино, к родственникам, на всё лето. Мне бы оттуда этому Мише позвонить, он мог мгновенно сесть на свой мотоцикл и примчаться. Но от страха и ужаса я напрочь забыла его телефон! Самое смешное, что, когда я вернулась в Москву и ему позвонила, он сразу предложил пожениться. А я, как только слышала, что молодой человек хочет на мне жениться, мгновенно исчезала. Мне не хотелось замуж.
– Почему?
– В молодые годы? Ой, не-е-т. Я очень поздняя пташка – в 19 лет только первый раз поцеловалась… Там целая история! Повесть можно писать. Зимой поехала в Ленинград на соревнования по настольному теннису среди студентов творческих вузов, и там мне очень понравился Олев Субби, художник эстонский. Я ему тоже понравилась. После соревнований мы разъехались по разным городам.
– Олев – ваша первая любовь?
– Это любовь, которая сквозной линией прошла через всю мою жизнь. Абсолютно чистая, непорочная – не было ни объятий, ничего! Во многом придуманная, нафантазированная. Как мечта! Как будто бабочка – летящая… И с его стороны тоже, что самое поразительное. После той первой встречи мы виделись всего два раза: однажды совершенно случайно в московском метро и ещё лет через двадцать, когда я приехала в Таллин на гастроли и пригласила его на свой спектакль. Потом в кафе он признался, что любит меня до сих пор! Поинтересовался, замужем ли я? Я ответила, что вышла замуж за Андрея Миронова. «А кто это?» – спросил Олев. В августе 2013-го он умер…
Некоторые люди довольно примитивно мыслят и чувствуют, как мне кажется. Когда не стало Андрюши, мне говорили, мол, ты Олеву позвони, вы будете встречаться. Бред! В этом же вся и прелесть, что всё осталось как бы незавершённым. Обычно о таком люди мечтают всю жизнь и сами же всё потом растаптывают. А во мне это осталось и живёт.
Шурочка
ПОСЛЕ ВОСЬМОГО ДУБЛЯ УНЕСЛИ НА НОСИЛКАХ
– Как вы решились поступать в ГИТИС?
– Абсолютная случайность! Я же в художественной самодеятельности в школе никогда не участвовала – меня она раздражала. Я видела, что это самодеятельность. (С иронией.) Я была выше этого! А получилось так. Накануне выпускного вечера в школе пожилая соседка, бывшая актриса, меня спросила: «Лариса, ты уже решила, куда будешь поступать?» Я рассказала, что хожу на биофак МГУ. «Да какой биофак! – воскликнула она. – Иди в театральный. Гарантирую, что тебя возьмут!» С её лёгкой руки я пошла и поступила на музыкальное отделение ГИТИСа.
– Признайтесь, вы в юности влюблялись в киноактёров?
– Никогда в жизни! Самый первый мужчина-актёр из наших, который мне с экрана понравился, был Слава Тихонов. В фильме «Максимка» он играл военного моряка русской царской армии. Красавец! Но сказать, что я им грезила и он во сне мне снился… Нет. Более того, я потом долгое время даже себя оберегала от компаний мужчин-актёров. Когда после «Гусарской баллады» у нас начались совместные поездки, концерты, я быстро поняла «обстановку» и про себя решила: та-а-к, всё это не для меня. И в театральном институте я всяческих студенческих посиделок сторонилась.
– То есть весёлая бесшабашная студенческая жизнь прошла мимо?
– И не жалею! Помню, на первом курсе была какая-то студенческая пирушка в общежитии. Вместе собрались, выпивали… Мне это так не понравилось, что я больше не ходила на подобные мероприятия. У меня была своя московская компания, где было очень весело.
– Правда, что мама до 25 лет даже на съёмки с вами ездила?
– Правда. Я тут недавно в Доме литераторов Ксюшу Рябинкину (мама популярного актёра театра и кино Евгения Стычкина. – Ред.) встретила. Мы с ней снимались вместе в «Сказке о царе Салтане» – я играла Царицу, она – Царевну Лебедь. Так вот в 1965 году мы с ней приехали в Севастополь на съёмки этой картины, и тут же подъехали наши мамы. Не в качестве надсмотрщиков – мы их сами с собой взяли. Мы жили в гостинице «Севастополь», кормили нас там же в ресторане, причём за столиком сидели мы вчетвером и две актрисы постарше – они параллельно снимались в каком-то другом фильме. И было безумно смешно: на столе стояла четвертинка водки, салатик, лучок нарезанный… А мы не пили ведь с Ксюшей. И наши мамы, чтобы поддержать компанию, выпивали наши рюмки… Между прочим, и отец мой носился на съёмочную площадку «Гусарской баллады» – приставал к Рязанову, чтобы мне меньше стригли волосы и не трогали брови, потому что моя гордость брови были.
У кинотеатра «Россия», июнь 1965
– На главную роль в «Гусарскую балладу» был просто невероятный кастинг. Как думаете, почему Эльдар Рязанов известным артисткам предпочёл вас – дебютантку?
– Пробовались и Светлана Немоляева, и Людмила Гурченко, и Алиса Фрейндлих… Ещё Ольга Забара… Недавно умерла жена Юрия Никулина. Татьяна у нас играла в массовке, но почему-то долгие годы всем навязчиво рассказывала, что именно она должна была играть Шурочку Азарову. Ну очень многим хотелось её сыграть, понимаете? Хотите, я скажу, как было? Многим хотелось, а я согласилась в «Гусарской балладе» играть, потому что поняла: это моя роль. Во-первых, я была девица, а это очень много значило для образа. Я была очень худая – весила 49 кг. Грудь была первого размера. Они же все тётеньки были – а на экране это всё видно. Во-вторых, я пела. В-третьих, темперамент у меня неуёмный был, энергия… Аж брызги летели! Ещё я неплохо умела стихи читать, а там же всё в стихах. Каждый съёмочный день, который проходил на «Мосфильме» в павильонах, – в перерывах я стояла в гусарском костюме около окна, смотрела и думала: «Боже мой! Завтра этот же троллейбус будет ехать мимо этого окна, но это будет завтра…» Мне хотелось остановить время! Потому что вся обстановка на съёмочной площадке была просто потрясающая.
– Постановщик фехтовальных трюков Владимир Балон вспоминал, как на съёмках было весело: зима, подмосковная деревенька, преферанс по ночам, как по просьбе Николая Афанасьевича Крючкова он бегал за водкой – 25 км на лыжах…
– Вот все эти «водочные» моменты меня мало касались. Я помню, что Балон сначала на шпагах меня натаскивал, потом дали настоящую двух с половиной килограммовую саблю образца 1829 года, и в кадре я с этой саблей дралась. Сама скакала на лошади и практически все каскадёрские трюки делала сама. Единственная заминка вышла, когда я должна была со шпагой в руке прыгнуть с балкона.
– Эльдар Рязанов рассказывал, как, чтобы придать вам уверенности, решил сам показать пример.
– Он действительно прыгал…
– А потом в своей книжке написал, что чудом ничего себе не сломал, а «на третьем дубле у Голубкиной подвернулась лодыжка, и её на носилках унесли в медпункт…»
– Всё верно. Только не на третьем, а на восьмом дубле! Тем не менее я же говорю: красотища была! Хотелось бежать, бежать и бежать туда. Знаете, есть люди, которые любят вспоминать школьные годы. Я не ностальгирую по школе – я вспоминаю «Гусарскую балладу». Бум для меня самый главный в жизни – эти съёмки. Квинтэссенция – всё было в кулак собрано именно там.
В роли Царицы в фильме Александра Птушко «Сказка о царе Салтане», 1966
Фото: СЕРГЕЙ ЛИДОВ/«РИА НОВОСТИ»
ЖАЛЕЮ, ЧТО НЕ СТАЛА ОПЕРНОЙ ПЕВИЦЕЙ
– Вы заканчивали музыкальное отделение ГИТИСа… То есть не собирались работать ни в драматическом театре, ни сниматься в кино, мечтали о карьере оперной певицы?
– Конечно! В восьмом классе, ещё когда в Германии училась, помню, танцевала с каким-то молодым человеком, и он говорит: «Ну ты, конечно, будешь артистка, будешь выступать на эстраде…» Я чуть дар речи не потеряла: «На эстраде? Ты что, с ума сошёл?! Я буду только в оперном театре!» Мой педагог – знаменитая оперная певица Мария Петровна Максакова видела меня только на оперной сцене. У меня есть даже её рукописное пожелание: дескать, Лариса, нельзя зарывать в землю талант, который тебе дан природой. Но не учитывалось одно важное обстоятельство: я стала очень известной практически мгновенно. За первые полгода «Гусарскую балладу» посмотрело 49 миллионов зрителей. И отныне я должна была соответствовать этой известности каждый шаг. Если пою, то уж должна переплюнуть «Гусарскую балладу». А для этого мне надо было копытом рыть землю, делать репертуар…
– Что же помешало?
– Ну как вам сказать? Уже прошло много лет, и я теперь понимаю, что, конечно, большая глупость, что я не стала профессионально петь. У меня было меццо-сопрано, красивый тембр, он и сейчас неплохой, кстати говоря. Можете себе представить – на экзамене я пела «Аиду»?! Но для того, чтобы петь в опере, о-ох, это надо быть семи пядей во лбу, я считаю. Мало иметь красивый тембр и диапазон. Ещё должен быть характер, уверенность в себе и внутренняя дисциплина невероятные. Невероятные! А мне уверенности в себе не хватило – я очень боялась своего исполнения и всегда безумно волновалась. Эту мою особенность нужно было побороть в зародыше – в самом начале жизни. А для этого мне надо было, чтобы родители и педагог посеяли во мне это зерно уверенности. Или как Елена Образцова рассказывала… Её педагог закрыл в классе на ключ: «Пока не выучишь вот эту вокальную партию – не выпущу!» Я же наивно думала, что приду в драматический театр с красивым голосом и как драматическая артистка буду петь там на сцене. А когда пришла в театр, во мне никто не был заинтересован – ни режиссёры, ни актёры. «Подумаешь, пришла звезда какая! Сейчас прямо мы для неё будем музыкальные спектакли ставить». Меня взяли на роль Шурочки Азаровой в спектакль «Давным-давно» и только через пять лет возобновили эту постановку. А пять лет я болталась без дела. Ну кто это мог предвидеть?! Это же всё нужно пройти, прожить, понять…
– Какая ирония судьбы: вы дочь кадрового военного, сыграли корнета Азарова в своём кинодебюте и много лет выходите на сцену Театра сначала Советской, а теперь Российской армии. Совпадение?
– Абсолютное. Я же нерешительная сама была молодая. Могла б повыбирать театр-то. Были возможности!
– Может, надо было делать ставку на кино и больше сниматься? После «Гусарской баллады» режиссёры наверняка вас разрывали на части…
– Как только я стала известной, наоборот, стали ко мне придираться: не так встала, не так села, не так спела, не так сказала. «Не надо – обойдёмся без неё». «Не будем её снимать – она и так уже популярная». У меня были сплошные концерты, да? Людям увеличивают ставку, а мне нет. Спрашиваю: почему? «А ты и так в шоколаде!» Понимаете, актёрская профессия требует неуёмного тщеславия, амбиций, фанатического желания первенства. И чем дальше – тем больше, больше, больше… А у меня никогда не было таких желаний. Может, потому что отец всё время талдычил, что это позорище.
– Недавно Никита Михалков забавно высказался о своём делении актёров на настоящих и не очень: «Вот Гурченко – настоящая. Скажи ей: ты получишь эту роль, но надо съесть свою бабушку, – и она, не задумываясь, съест». То есть вы не из тех, кто за хорошую роль душу продаст?
– Наоборот, отдаю с лихвой своё. Вот сделала ремонт, и могу матрас отдать кому-нибудь хороший на кровать. Другой продаст, а я отдаю бесплатно.
– А если серьёзно?
– Надо было с кем-то специально дружить, мелькать, ходить по «Мосфильму» – унижаться… Нет! Если бы был режиссёр, заинтересованный во мне, мы бы могли интересные вещи делать.
– Удивительно, почему за столько лет не появился такой режиссёр? Вы искали?
– Искать и найти можно только ягоды и грибы в лесу… Когда я совсем молодая была, мне казалось, что режиссёр – вообще, как таковой – это уникальный человек, который знает всё. Это клад с несметными сокровищами! А артист – дурак! Он может прикинуться, и под чутким руководством при полном доверии способен делать любые чудеса. А когда тебе встречаются режиссёры, которые толком ничего не знают, только орут, топают и под себя неизвестно что «рубят», мне просто неинтересно.
Лариса Голубкина и Владимир Зельдин в спектакле «Последний пылко влюблённый», октябрь 1981
ОНИ МЕНЯ НЕНАВИДЕЛИ…
– Каждая популярная артистка сталкивается с интригами, сплетнями, завистью. Проходили через это?
– Я никогда не обращала внимания, как ко мне относятся. Но… Был случай в 1974 году, когда я опоздала на дневной спектакль «Давным-давно». Делала ремонт в квартире, поздно уснула и проспала. Спектакль начался с опозданием в 8–10 минут, поскольку мне позвонили, а театр-то рядом. Я прибежала, чуть ли не на ходу переодеваясь в гусарский мундир. Но меня судили. Собрался весь худсовет, старейшины театра, дирижёр… Боже мой! Что они мне говорили, как они на меня покатили бочку. Я стояла, слушала, слушала. Когда все закончили, я воскликнула: «Какое счастье, что я проспала! Я теперь знаю, как вы действительно ко мне относитесь!» Я к каждому из главных «ораторов» обратилась, каждого разложила по полочкам, и ушла.
– Ответили для себя на вопрос: почему они устроили это «показательное шоу»?
– Ненавидели меня. Я всегда как прыщ на носу у них была! Пусть я снималась нечасто, но с 1963 года я ездила со своими фильмами по два-три раза в год куда-нибудь за границу – на фестивали, на Неделю советского фильма. Мне повезло в этом смысле. И это раздражало людей безумно. Мне всячески ставили ножки, какие-то приглашения, которые приходили на моё имя, прятали в стол. Первые годы я ещё говорила, что куда-то поехала, а потом просто уже молчала. Даже если мне удавалось на сэкономленные суточные иногда купить там красивую пару обуви или красивую сумку, я в театр не надевала привезённые новые вещи. Мне не нравились бегающие глаза завистливые. «Ишь, какая! Вон я в Мытищи реже езжу, чем она во Францию или Америку!» «Лариса Ивановна!» – меня в Кишинёве ловил в аэропорту начальник театра, чтобы я не ехала в Париж. «А что происходит? Вы же сами год оформляли эту поездку!» «Я боюсь…» И называет фамилию одной из ведущих в те годы актрис театра. Начальник театра боится актрису! Видимо, она устроит ему такой скандал: почему это Голубкина, такая-сякая, уехала на гастроли в Париж!
– Правда, что советских актрис за «железным занавесом» принимали как королев и был особый ажиотаж?
– Никакого ажиотажа не было – всё придумывают. Если был кинофестиваль, понятное дело, с большим любопытством смотрели на нас. Даже такой комплекс вырабатывался: во что она одета? Что за платье на ней? Помню, мы приехали в Италию в том, что у нас было. То есть… почти в чём мать родила. (Смеётся.) Смешно! Я, конечно, не красилась. Меня спрашивали: «Почему вы не в макияже?» «Да потому, что мне 22 года! – отвечала. – Какой макияж?»
– Были же положительные стороны популярности. Например, верные поклонники, богатые, успешные ценители красоты и таланта…
– Никаких поклонников богатых у меня отродясь не было. У меня были толпы девиц – пятнадцать лет за мной носились как кони девчонки, начиная с 13 и до 20 лет. Сыры так называемые. Наверное, потому, что я сыграла роль в мужском костюме, они рассмотрели во мне своего лирического героя. Это было что-то! Ужас! Единственное – я всегда была в цветах.
– Агрессивные были девушки?
– Я думаю, что это всё построено на сексе. Знаете, половозрелость такая, когда гормоны играют, они не знают, в кого влюбиться, у них ломки происходят. Вы разве видели 15 мужиков, которые будут стоять и смотреть на певца какого-нибудь или на певицу? Засовывать спички в замок, ночевать в подъездах… Да никогда в жизни! Одни девицы, которые неисправимы и непобедимы. При этом они хотели в дом влезть, в душу, они хотели всё знать. Собственно, они всё знали, и это было противно. Встречались просто безумные люди. У нас в доме жил парень на седьмом этаже – тихий сосед моей подруги. А после того, как я снялась, совсем с ума сошёл. Стал ходить к нам, папа его отправлял в милицию, а там говорят: нам нечего ему инкриминировать… Он катал вокруг дома коляску с куклой и всем рассказывал, что у него ребёнок от Голубкиной. Совсем крыша поехала! Однажды звонок в дверь: отец открывает, а он стоит вообще голый…
– Зэки письма писали?
– В основном денег просили. Одному я даже ответила. Мол, если каждый, кто мне пишет письма, положит в конверт десять копеек, я буду миллионерша. И тогда, может быть, я вам буду посылать деньги. Потому что писем было… Миллионы!
На съёмках телевизионной передачи «Бенефис», 1977
ЖИЛИ-БЫЛИ ПРИНЦ И ПРИНЦЕССА
– С каждым годом легенд и мифов об Андрее Миронове всё больше и больше. Написано огромное количество воспоминаний его жён, вдов и просто «его возлюбленных». Как вы к этому относитесь?
– Как раз самое противное, что сочиняют о нём истории, фантазируют, придумывают то, чего и близко не было. В каком-то смысле и я, наверное, в их числе.
– Даже так?! Почему?
– В августе будет 30 лет, как не стало Андрюши. И все эти годы журналисты задают одни и те же вопросы. «Каким он был?» «А правда ли то, было ли это…» «Почему вы больше не вышли замуж?» А я уже давно стараюсь не отвечать на них. Понимаете, всем хотелось бы, чтобы наши отношения были похожи на сказку. Мол, жили-были принц и принцесса, потом он ушёл из жизни, и она тоскует по нему все эти годы. Но это же всё неестественно и цинично! Конечно, страшно, что люди уходят из жизни… Но у нас были совершенно иные отношения. Наша с Андрюшей жизнь протекала интересно, весело, полно. Мы прожили вместе 13 лет. С тех пор прошло времени в два раза больше, чем я с ним прожила. Я рассказала всё, что считала нужным. Вот честно – добавить нечего. Да и не надо!
– Ваша дочь Маша известна как страстная любительница лошадей, ярая защитница дикой природы и автор множества неординарных идей. Это она в вас такая «гусаристая»?
– А у меня нет такой паталогической любви к лошадям, как у Маши. В девять лет она вдруг сказала: «Хочу на лошадь!» Откуда это у неё, я даже не знаю. Но не от меня. Скорее, гены моего отца и его охотничьи замашки как-то вот так проявились в ней. Между прочим, и на актёрскую стезю я её не направляла. Думаете, я хотела, чтобы Маша была артисткой? Нет, конечно. А она в 14 лет снялась в фильме «Ребро Адама», после чего ко мне это уже не имело никакого отношения.
Лариса Голубкина в своей квартире, сентябрь 1996
Фото: ВИТАЛИЙ АРУТЮНОВ/«РИА НОВОСТИ»
– Внуки – Ваня и Настя – уже вас радуют талантами?
– (Перебивает.) Я вам так скажу. Вчера показали фильм о Людмиле Гурченко. Большой, документальный. И там ни слова о Гурченко-артистке. Весь фильм только об одном: сколько у неё было мужей, что по этому поводу сказала эта, что сказала та… Ужасно это! Поэтому внуков моих не трогаем. Я их люблю – это мои драгоценности.
– Стендаль в своём трактате «О любви» утверждал, что в жизни человека два главных двигателя – любовь и тщеславие. Что движет сегодня Ларисой Голубкиной?
– С моим тщеславием-то всё ясно – полная лажа! А любовь? Она всегда присутствует в жизни женщины. Особенно когда есть дочь, внуки. А ещё есть чувство вины – я всё время чувствую себя виноватой. Когда ты дочь, ты виновата перед родителями, что ты им чего-то недодала. Потом ты жена, и опять виновата – на этот раз перед мужем. (Смеётся.) Сейчас уже – перед дочерью, перед внуками.
– В чём на этот раз?
– Недокормила, не обласкала до конца. Да, наверное, самое идеальное, когда бабушка кормит завтраком, обедом, «купается» в них. Но в моей жизни такого нет, поэтому чувство вины постоянно сидит в моей голове. Самое удивительное, что, чем сильнее это чувство, тем больше у меня любви появляется, которую никто не видит, не слышит, не знает… Нет, я не оправдываюсь, не дай бог, а с другой стороны ну хорошо, брось тогда театр, забудь о гастролях, концертах. Нет, я это бросить не могу.
– В вашей жизни есть место мужчинам?
– Нет, у меня нет мужчин никаких. Ну и хорошо! А почему обязательно надо, чтобы кто-то был?! Есть Андрей Малахов, с которым мы созваниваемся. Есть стилист Саша Корниенко, с которым мы в приятельских отношениях… Это позиция! Возьмите Марлен Дитрих – знаменитая кинозвезда, толпы поклонников… До какого-то возраста она ещё хорохорилась, а потом вдруг решила: хватит. Закрыла наглухо двери и прекратила близкое общение. Даже если кто-то в дом заходил, что-то приносил – разговаривала только по домашней рации уоки-токи, и никому не показывалась. Я думаю, что в этом есть здравый смысл.
– Чем наполнена ваша творческая жизнь, помимо театра?
– Один-два раза в месяц обязательно куда-нибудь езжу с концертами – «вечерами старинного романса».
– Когда-то вы романсы считали чем-то несерьёзным, пошловатым.
– Не я так к этому относилась, нас так натаскивали на музыкальном отделении ГИТИСа. А на самом деле романсы – это прелесть и красота. Знаете, что приятно? На моих концертах всегда много молодёжи и военных. А самое главное – как они слушают и как аплодируют. После такого приёма ловлю себя на мысли: господи, значит, ещё могу повлиять на молодёжь каким-то образом.
– Ваш коллега по театру Владимир Зельдин объяснял свою работоспособность тем, что всю жизнь вёл здоровый образ жизни, не пил, не курил, занимался спортом… У вас есть свои собственные секреты, рецепты, как сохранить форму, голос…
– Да никаких особенных секретов у меня нет. Некоторые пьют и курят – и так же живут до ста лет. Мне кажется, что секрет только в генетике. Видимо, и у меня в роду были крепыши, которые передали свои гены. Я езжу в Баварию или Швейцарию и отдыхаю там – хожу в горах, но не на лыжах, а пешком, ножками – в день по нескольку километров. И так – 15 лет.
– Для поддержания формы?
– Не только… Я в юные годы не занималась спортом как сумасшедшая, но неплохо бегала, увлекалась художественной гимнастикой, настольным теннисом. Потом был сильно загруженный работой период, когда я честно делала комплекс аэробики «Workout с Джейн Фондой». По 50 минут каждый день! Андрюша так просто переступал через меня, когда я на полу тренировала растяжку. Кстати, мне это очень помогло! А хождение вообще идеально подходит для моей энергии, темперамента, мировоззрения. В этот момент столько появляется свежих мыслей, всяких планов театральных. Конечно, ничего из них толком не осуществилось. Но фантазия-то живая! Ну и конечно, даёт мне силы. Во всяком случае, никогда не пойду по улице ссутулившись – всегда расправлю плечи.
– У вас есть какие-то тайные увлечения, интересы?
– Я любопытна, активна – меня многое интересует. Например, сейчас особенно – жизненное пространство. Вот эта какая-то невероятная необъятность бытия, которую мы пропускаем, когда несёмся молодые. Меня интересует наша история, наш сегодняшний день, что будет завтра… Как-то я пошла в кинотеатр и посмотрела «Солнечный удар» Никиты Михалкова. Три раза подряд – такое неизгладимое впечатление на меня произвела картина!
– Ну такая грусть, такая обида нахлынула по поводу произошедшего в России в 1917 году. Как раздербанилось всё, как разбросалось. Я понимаю, что менялось время – наверное, должно было что-то произойти. Но не в такой же степени! С 1918 по 1922 год уничтожили 8 миллионов людей. Сажали всяких – и хороших, и плохих, но ведь в основном растаптывались, уничтожались, топились, душились, расстреливались лучшие умы, элита и гордость страны. И на поверхность выходил средненький. В результате оказалось, что это середнячество даёт сейчас негативные плоды. А во время Великой Отечественной скольких миллионов не стало?! Причём уходили из жизни совсем молодые люди, не успевшие завести семей, зачать детей. Я иногда на эту тему размышляю: ведь от них ну хотя бы миллион-то умных, талантливых, мыслящих, у которых руки растут из правильного места – мог родиться. А они не родились, понимаете? Любая война уничтожает генетическую платформу, после чего очень трудно восстанавливаться. И это должно быть понятно нынешнему поколению.+
– «Печально я гляжу на наше поколенье…» Так, Лариса Ивановна?
– Просто так хочется побольше людей правильных, хороших, милых, добрых, талантливых, красивых. Ну хоть бы один век нашей стране прожить без войн – посмотреть, во что это всё может превратиться. А пока безумно грустно смотреть на происходящее вокруг.
Я познакомилась с Андреем, когда мне было 23 года. Это произошло сразу после успеха "Гусарской баллады". Романов тогда я ни с кем не крутила - во-первых, времена были другие, во-вторых, я боялась, что мужчин интересую не я, а моя популярность. С Андреем же у нас сразу возникло чувство необыкновенного взаимопонимания. Но мы ничего такого себе не позволяли. У него была своя однокомнатная квартира, у меня - своя. И долгое время он ходил ко мне в гости. Спустя какое-то время он настоял, чтобы я все-таки зашла к нему. И вот я подхожу к двери, нажимаю на кнопку звонка. Дверь открывается, в проеме стоит Андрюша в каком-то заношенном халате из серого сукна. Я ему говорю: "Я к тебе не пойду, ты раздетый, а я просто в гости пришла". Он стоит совершенно обалдевший, а я разворачиваюсь и ухожу. Через десять минут возвращаюсь, снова звоню в дверь. Он быстро открывает ее, и я вижу перед собой Андрюшу, который одет в строгий черный костюм с бабочкой. "Так тебя устраивает?" - спрашивает. Так и начались наши отношения.
О женщинах
Конечно, я все время ревновала Андрея. Но только глупые женщины дают выход этой ревности, а умные стараются в себе это чувство убивать. В нашей жизни были эпизоды, которые меня многому научили. Один произошел во время работы над фильмом "Будьте моим мужем". Фильм Алла Сурикова снимала в Сочи в августе. Но уже в январе - феврале Алла вызывает Андрюшу с Леной Прокловой на совместные репетиции. Проклова в этот момент была совершенно очаровательной блондинкой. И я замечаю, что Андрей с каждым разом все с большим удовольствием ездит на эти репетиции. И что я должна была подумать? Улетает в Сочи и пропадает. Не звонит, не пишет. Вдруг через пару недель раздается телефонный звонок. Грустным голосом Андрюша меня спрашивает: "Ты можешь приехать?" Я беру билет на ближайший самолет, заселяюсь в отель, в котором живут Сурикова, Миронов и Проклова. Вечером мы едем в ресторан, Лены Прокловой в ресторане нет - она в гостинице. И вот она зовет нас всех в свой номер. Я захожу к ней и вижу мужчину, с которым у нее вполне недвусмысленные отношения. С одной стороны, это было облегчение - моя удушающая ревность в данном случае не имела оснований. Но с другой - я так разозлилась на Проклову: променяла нашего на вот этого непонятного мужика?!